Вся наша жизнь игра....
Тут наткнулась на очень милый рассказ в одном журнале:
ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ ЭДЕМА
Мягкие бархатные лапки ступали по деревянным половицам моего домика совершенно бесшумно. Я ни за что не ощутила бы его присутствия, если бы он сам не захотел показаться.
- Ты здесь давно? - спросила я.
- Только что.
- Отвернись, я оденусь.
Сфинкс фыркнул и отвернулся.
читать дальше Размером он был с большого кота. Песочно-рыжая грива, кое-где заплетенная в косички, гладкая спина. Хвост с кисточкой. Пока я одевалась, сфинкс сидел неподвижно, а она слегка подрагивала. Живая кисть неживого существа.
Почему-то мне захотелось этой кисточкой что-нибудь нарисовать. Вот прямо сейчас, немедленно нарисовать, пока она еще жива...
- Можешь повернуться.
- Спасибо, - холодно произнес мой гость.
Обиделся? Ну, что ж. На обиженных воду возят. Я тут же представила сфинкса, запряженного в водовозную тележку, сердито сопящего, бормочущего что-то о жестоком обращении с благородными животными, и хихикнула.
- Ты могла бы создать себе дворец, - сказал сфинкс, пропустив хихиканье мимо ушей, - или рыцарский замок, или коттедж в/у и в. на м. А живешь в маленьком деревянном домике. В котором нет даже камина.
- В. на м. у меня есть, - возразила я, махнув в сторону окна. - Вон там, видишь? Морской берег.
Сфинкс не шевельнулся. Очень хотелось сказать - нехорошо игнорировать собеседника, но я сдержалась. Пусть его.
- И зачем мне камин, дворец, замок? Это лишнее.
Я оглядела свою единственную комнату. Стол, покрытый белой скатертью, кровать с кружевным подзором, кресло-качалка, с которой свисает пушистый плед, полка с книгой. Шкаф - большой, старинный, с резными дверцами и огромным зеркалом. Красные петухи, вышитые крестиком на оконных занавесках. Вполне достаточно.
- Камин - это уют, - возразил сфинкс. - И - что ты будешь делать, если наступит зима и пойдет снег?
- Не пойдет. Здесь не бывает ни зимы, ни снега.
- Ты уверена?
Хвост резко рассек воздух, взметнувшись подобно плети, и ударил по полу. Из раскрытого окна повеяло холодом, а на цветущую поляну посыпались белые хлопья снега.
- Эй! - возмущенно закричала я, схватила с кресла плед и поспешно завернулась в него. - Это мой мир, слышишь, мой!
Движением руки я убрала холодные тучи и вернула солнце.
- Тот мир - он тоже был в какой-то степени твой, разве нет?
Не желаю про это разговаривать. Не желаю вспоминать ТОТ мир. Я подошла к креслу-качалке и села в него.
- А кресло это - не лишнее? Почему не табурет?
В голосе сфинкса слышалась насмешка. Наверное, он прав - кресло-качалка создавало уют, и пушистый плед, в котором в принципе не было нужды, - тоже. А, может быть, они напоминали мне покачивание детской колыбели и мягкие, теплые руки мамы...
- Так таки и не желаешь вспоминать?
Я промолчала и протянула руку к полке.
- Богатая библиотека, - фыркнул сфинкс.
Как объяснить, что о такой библиотеке я мечтала всю жизнь? Чтобы протянуть руку и взять произведение, созвучное настроению.
В данную минуту это оказался Марк Твен. Я открыла наугад и прочла вслух:
- «...Построил себе шалаш, чтобы укрыться от дождя, но не успел ни минуты спокойно посидеть в нем наедине с самим собой. Новое существо вторглось без приглашения».
Я выразительно посмотрела на незваного гостя.
- Не хочешь ли позавтракать? - невозмутимо спросил сфинкс. - Я что-то проголодался.
Вот ненавижу слово «проголодался». Чаще всего его произносят как «проглодался», а это, несомненно, означает - сглодал себя.
- Пойдем на кухню.
Все-таки хорошо, что сфинксы невозмутимы. Он даже взглядом не показал, как возмущен, когда я налила молоко в блюдечко и поставила на пол, за буфетом. Только прыгнул на единственный стул и выжидающе уставился на мою чашку.
- Ой, извини, пожалуйста.
Про блюдце на полу мы оба как бы забыли. Я так и не узнала, куда через пару часов исчезло то молоко. Наверное, испарилось.
Сфинкс аккуратно взял лапами мою чашку и выпил примерно половину. Подумал и спросил:
- Ты держишь корову?
- Это не коровье, - рассмеялась я. - Птичье.
Тотчас же остаток молока в чашке превратился в горку шоколадных конфет.
- О, - сказал он, - обожаю птичье. Откуда дровишки?
- Не дровишки, - огрызнулась я.
Ненавижу тупые, избитые шутки. Если я услышу от него что-нибудь типа «яйцами, пальцами в соль не макать», боюсь, что меня тут же стошнит.
- Конфеты - вот из этой коробочки на буфете.
Чтобы достать эту коробочку, мне пришлось попросить сфинкса освободить табурет.
- Все очень просто. Каждый день здесь новый сорт конфет. Вчера был «Мишка на севере», позавчера «Красная шапочка», сегодня...
- Птичье молоко. Я угадал?
- Поразительная догадливость. В качестве поощрения я покажу тебе одну занимательную вещь.
- Фантик от прошлогодней конфеты?
- А вот теперь не угадал.
У заводного воробья был тряпичный красный хвост, слегка обтрепанный. В остальном воробей сохранился очень хорошо - и краска не облупилась, и клюв был все таким же острым. Мы внимательно смотрели, как он прыгает по столу, слегка забирая влево, и склевывает по пути несуществующие крошки. Когда завод кончился, сфинкс сказал:
- Скучно. А там у тебя веселее?
Сфинкс кивнул на дверь.
Сразу за дверью, безо всякого перехода, начиналась цветочная поляна.
- Правда, здесь красиво?
Сфинкс осторожно ступил на траву и пошел по поляне.
- Я бы предпочел эти... газоны, клумбы. По крайней мере, между ними бывают дорожки, по которым удобно передвигаться.
Дорожки... Наверное, да, передвигаться по ним удобно. Но...
Не хочется мне заталкивать полевые цветы в ровные, удобопорядоченные квадраты и круги клумб и газонов...
Вот ландыши. Они росли в мамином дворе вдоль забора. Их было так много, что, когда они вплотную приблизились к грядкам, их начали интенсивно выкапывать. Сорняки это, дескать. Как-то незаметно они сошли на нет. И однажды весной я заметила, что в мою любимую вазочку из тонкого голубого стекла ставить больше нечего...
А вот колокольчики. Высокие, сиреневые, с колючими стеблями. Вся их прелесть в том, что они гораздо лучше смотрятся здесь, на поляне. Дома, в вазе, они почему-то очень быстро вянут.
А вот незаметные, маленькие незабудки. Их мы сажали на прабабушкиной могиле, чтобы не забывать друг друга.
Желтые лютики, синий цикорий, который мы раньше называли васильками, традиционная ромашка, да мало ли тут разных цветов...
Все это я хотела сказать сфинксу, но не сказала. Потому что, оглянувшись на тропинку, которую мы с ним проложили, на примятые нами стебли, вспомнила одну фразу, которую мне сказали когда-то давно, в ТОМ мире...
... наши отношения напоминают мне траву, которую ежедневно вытаптывают... сначала она нежная, сочная, зеленая... но с каждым днем, по мере того, как по ней пройдут несколько пар ног... в один прекрасный день трава станет грязной, высохшей, истоптанной, а значит - умершей...
- Вернемся, - предложил сфинкс.
Я сидела в кресле, завернувшись в плед. Сфинкс лежал на моей кровати, закрыв глаза. Солнце опускалось за море, и я смотрела на красную полоску, которая вот-вот должна исчезнуть. Обычно в это время я ложилась спать, но сейчас не было ни малейшего желания.
- Ты надолго ко мне? - спросила я.
- Нет, скоро уйду.
- Сегодня?
- Может быть.
- Останься до завтра. Я многого тебе не показала. Знаешь, самое замечательное в моем мире - это озеро. И водопад, в это озеро падающий. Я смотрюсь в него, как в зеркало. А вода такая чистая, что видно все-все до самого дна. Можно будет половить рыбок, там водятся золотые рыбки, очень красивые, ты наверное, их видел - у них еще хвост вуалью... Недалеко от озера есть земляничная поляна. Там столько земляники, ты представить не можешь. Если присесть, то кругом красным-красно. Не сходя с места, можно наесться на весь день, правда. А какой там земляничный аромат... А в лесу встречаются замечательные грибные местечки. Их не сразу видно, приходится искать, иногда долго-долго. Если очень устанешь, попроси лес, и он покажет все, что требуется - и место грибное, что полдня искал, и родник, чтоб напиться и умыться, и подстилку из мха - отдохнуть немного, вернуться домой и сварить грибной супчик... А можно еще в горы пойти. Там у меня есть одна площадочка, откуда видно далеко-далеко... Потом позагорать можно, в море искупаться, замки из песка построить... Так что, останешься?
- Послушай, - тихо заговорил сфинкс, - ты что-нибудь слышишь?
Я прислушалась. Птицы замолкли, через открытое окно доносился шум прибоя, да легкий ветерок перебирал листья деревьев. Потом я услышала...
- Нет, - сказала я, - нет, я не вернусь. Ты пришел не один, да? Зачем ты привел того, другого?
- Послушай, - снова сказал сфинкс. - Все очень хорошо, у тебя замечательный мир, но послушай меня. Настанет время, когда тебе здесь осточертеет. Осточертеет настолько, что ты возненавидишь и земляничную поляну, и грибной лес, и даже эту качалку с пледом. Тебе захочется туда, назад, пусть даже там нет всего этого - того, о чем ты мечтала, что так бережно создавала долгое время. Понимаешь? Ты захочешь сбежать из своего Эдема...
За дверью послышался шум. Потом возник голос - не забытый, не выкинутый из памяти...
- Перестань, - прошептала я - не то голосу, не то сфинксу, а, может быть, им обоим.
- Ты захочешь сбежать отсюда. Ты полезешь в горы, ломая ногти и обдирая руки и ноги в кровь. Да, ты достигнешь вершины, не переставая ругать себя за то, что создала горы такими крутыми и высокими. И что же ты увидишь там, за горами? Другие горы. Ты окружила свой мир несколькими цепями гор.
- Лес, - прошептала я.
- Лес, - кивнул сфинкс. - Но ТВОЙ лес - он ведь не бесконечен. Рано или поздно он кончится, и кто знает, что будет за ним. Может быть, огромная безводная пустыня. А, может быть, другой лес, дремучий и непроходимый. И он не будет тебе помогать, напротив - он станет кидать тебе под ноги бревна и ветки, цепляться за платье колючками, стегать крапивой... Нет, и море тебе тоже не поможет. Тот парусник, что виден на горизонте - это всего лишь мираж. Ты не доплывешь до него, не сможешь. Вот так-то.
- Это неправда...
- Я не требую, чтобы ты вернулась, решай сама. Но - я открыл проход ненадолго. Он ждет тебя, зовет тебя, подумай...
Сфинкс мягко подтолкнул меня к двери. Заныло сердце. Я в последний раз оглядела дом и открыла дверь.
* * *
Маленькая фигурка сфинкса стояла на прикроватной тумбочке. Больничная палата, рядом, на моей кровати - кто-то в белом халате, маске и шапочке. Вы - доктор? Скажите, доктор, вы не знаете, кто звал меня вот только что? Нет-нет, я точно слышала, кто-то звал. Я ему нужна зачем-то. Вот и хотела спросить - кому и зачем. Он говорил, что я должна быть рядом, и что он...
Если вы случайно встретите его, доктор, скажите ему, что и он мне зачем-то нужен. Только я забыла, зачем...
Где я была? Не помню. Да, наверное, мне там было хорошо.
Там была книга... Я запомнила одну фразу: «Но если один из нас должен уйти первым, пусть это буду я... ибо он силен, а я слаба, и я не так необходима ему, как он мне...». Вы не знаете, доктор, про что это?
Автор: НАТАЛЬЯ ГОЛОВАНОВА.
Адрес в интернете: http://nata-golovanova.livejournal.com/.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ ЭДЕМА
Мягкие бархатные лапки ступали по деревянным половицам моего домика совершенно бесшумно. Я ни за что не ощутила бы его присутствия, если бы он сам не захотел показаться.
- Ты здесь давно? - спросила я.
- Только что.
- Отвернись, я оденусь.
Сфинкс фыркнул и отвернулся.
читать дальше Размером он был с большого кота. Песочно-рыжая грива, кое-где заплетенная в косички, гладкая спина. Хвост с кисточкой. Пока я одевалась, сфинкс сидел неподвижно, а она слегка подрагивала. Живая кисть неживого существа.
Почему-то мне захотелось этой кисточкой что-нибудь нарисовать. Вот прямо сейчас, немедленно нарисовать, пока она еще жива...
- Можешь повернуться.
- Спасибо, - холодно произнес мой гость.
Обиделся? Ну, что ж. На обиженных воду возят. Я тут же представила сфинкса, запряженного в водовозную тележку, сердито сопящего, бормочущего что-то о жестоком обращении с благородными животными, и хихикнула.
- Ты могла бы создать себе дворец, - сказал сфинкс, пропустив хихиканье мимо ушей, - или рыцарский замок, или коттедж в/у и в. на м. А живешь в маленьком деревянном домике. В котором нет даже камина.
- В. на м. у меня есть, - возразила я, махнув в сторону окна. - Вон там, видишь? Морской берег.
Сфинкс не шевельнулся. Очень хотелось сказать - нехорошо игнорировать собеседника, но я сдержалась. Пусть его.
- И зачем мне камин, дворец, замок? Это лишнее.
Я оглядела свою единственную комнату. Стол, покрытый белой скатертью, кровать с кружевным подзором, кресло-качалка, с которой свисает пушистый плед, полка с книгой. Шкаф - большой, старинный, с резными дверцами и огромным зеркалом. Красные петухи, вышитые крестиком на оконных занавесках. Вполне достаточно.
- Камин - это уют, - возразил сфинкс. - И - что ты будешь делать, если наступит зима и пойдет снег?
- Не пойдет. Здесь не бывает ни зимы, ни снега.
- Ты уверена?
Хвост резко рассек воздух, взметнувшись подобно плети, и ударил по полу. Из раскрытого окна повеяло холодом, а на цветущую поляну посыпались белые хлопья снега.
- Эй! - возмущенно закричала я, схватила с кресла плед и поспешно завернулась в него. - Это мой мир, слышишь, мой!
Движением руки я убрала холодные тучи и вернула солнце.
- Тот мир - он тоже был в какой-то степени твой, разве нет?
Не желаю про это разговаривать. Не желаю вспоминать ТОТ мир. Я подошла к креслу-качалке и села в него.
- А кресло это - не лишнее? Почему не табурет?
В голосе сфинкса слышалась насмешка. Наверное, он прав - кресло-качалка создавало уют, и пушистый плед, в котором в принципе не было нужды, - тоже. А, может быть, они напоминали мне покачивание детской колыбели и мягкие, теплые руки мамы...
- Так таки и не желаешь вспоминать?
Я промолчала и протянула руку к полке.
- Богатая библиотека, - фыркнул сфинкс.
Как объяснить, что о такой библиотеке я мечтала всю жизнь? Чтобы протянуть руку и взять произведение, созвучное настроению.
В данную минуту это оказался Марк Твен. Я открыла наугад и прочла вслух:
- «...Построил себе шалаш, чтобы укрыться от дождя, но не успел ни минуты спокойно посидеть в нем наедине с самим собой. Новое существо вторглось без приглашения».
Я выразительно посмотрела на незваного гостя.
- Не хочешь ли позавтракать? - невозмутимо спросил сфинкс. - Я что-то проголодался.
Вот ненавижу слово «проголодался». Чаще всего его произносят как «проглодался», а это, несомненно, означает - сглодал себя.
- Пойдем на кухню.
Все-таки хорошо, что сфинксы невозмутимы. Он даже взглядом не показал, как возмущен, когда я налила молоко в блюдечко и поставила на пол, за буфетом. Только прыгнул на единственный стул и выжидающе уставился на мою чашку.
- Ой, извини, пожалуйста.
Про блюдце на полу мы оба как бы забыли. Я так и не узнала, куда через пару часов исчезло то молоко. Наверное, испарилось.
Сфинкс аккуратно взял лапами мою чашку и выпил примерно половину. Подумал и спросил:
- Ты держишь корову?
- Это не коровье, - рассмеялась я. - Птичье.
Тотчас же остаток молока в чашке превратился в горку шоколадных конфет.
- О, - сказал он, - обожаю птичье. Откуда дровишки?
- Не дровишки, - огрызнулась я.
Ненавижу тупые, избитые шутки. Если я услышу от него что-нибудь типа «яйцами, пальцами в соль не макать», боюсь, что меня тут же стошнит.
- Конфеты - вот из этой коробочки на буфете.
Чтобы достать эту коробочку, мне пришлось попросить сфинкса освободить табурет.
- Все очень просто. Каждый день здесь новый сорт конфет. Вчера был «Мишка на севере», позавчера «Красная шапочка», сегодня...
- Птичье молоко. Я угадал?
- Поразительная догадливость. В качестве поощрения я покажу тебе одну занимательную вещь.
- Фантик от прошлогодней конфеты?
- А вот теперь не угадал.
У заводного воробья был тряпичный красный хвост, слегка обтрепанный. В остальном воробей сохранился очень хорошо - и краска не облупилась, и клюв был все таким же острым. Мы внимательно смотрели, как он прыгает по столу, слегка забирая влево, и склевывает по пути несуществующие крошки. Когда завод кончился, сфинкс сказал:
- Скучно. А там у тебя веселее?
Сфинкс кивнул на дверь.
Сразу за дверью, безо всякого перехода, начиналась цветочная поляна.
- Правда, здесь красиво?
Сфинкс осторожно ступил на траву и пошел по поляне.
- Я бы предпочел эти... газоны, клумбы. По крайней мере, между ними бывают дорожки, по которым удобно передвигаться.
Дорожки... Наверное, да, передвигаться по ним удобно. Но...
Не хочется мне заталкивать полевые цветы в ровные, удобопорядоченные квадраты и круги клумб и газонов...
Вот ландыши. Они росли в мамином дворе вдоль забора. Их было так много, что, когда они вплотную приблизились к грядкам, их начали интенсивно выкапывать. Сорняки это, дескать. Как-то незаметно они сошли на нет. И однажды весной я заметила, что в мою любимую вазочку из тонкого голубого стекла ставить больше нечего...
А вот колокольчики. Высокие, сиреневые, с колючими стеблями. Вся их прелесть в том, что они гораздо лучше смотрятся здесь, на поляне. Дома, в вазе, они почему-то очень быстро вянут.
А вот незаметные, маленькие незабудки. Их мы сажали на прабабушкиной могиле, чтобы не забывать друг друга.
Желтые лютики, синий цикорий, который мы раньше называли васильками, традиционная ромашка, да мало ли тут разных цветов...
Все это я хотела сказать сфинксу, но не сказала. Потому что, оглянувшись на тропинку, которую мы с ним проложили, на примятые нами стебли, вспомнила одну фразу, которую мне сказали когда-то давно, в ТОМ мире...
... наши отношения напоминают мне траву, которую ежедневно вытаптывают... сначала она нежная, сочная, зеленая... но с каждым днем, по мере того, как по ней пройдут несколько пар ног... в один прекрасный день трава станет грязной, высохшей, истоптанной, а значит - умершей...
- Вернемся, - предложил сфинкс.
Я сидела в кресле, завернувшись в плед. Сфинкс лежал на моей кровати, закрыв глаза. Солнце опускалось за море, и я смотрела на красную полоску, которая вот-вот должна исчезнуть. Обычно в это время я ложилась спать, но сейчас не было ни малейшего желания.
- Ты надолго ко мне? - спросила я.
- Нет, скоро уйду.
- Сегодня?
- Может быть.
- Останься до завтра. Я многого тебе не показала. Знаешь, самое замечательное в моем мире - это озеро. И водопад, в это озеро падающий. Я смотрюсь в него, как в зеркало. А вода такая чистая, что видно все-все до самого дна. Можно будет половить рыбок, там водятся золотые рыбки, очень красивые, ты наверное, их видел - у них еще хвост вуалью... Недалеко от озера есть земляничная поляна. Там столько земляники, ты представить не можешь. Если присесть, то кругом красным-красно. Не сходя с места, можно наесться на весь день, правда. А какой там земляничный аромат... А в лесу встречаются замечательные грибные местечки. Их не сразу видно, приходится искать, иногда долго-долго. Если очень устанешь, попроси лес, и он покажет все, что требуется - и место грибное, что полдня искал, и родник, чтоб напиться и умыться, и подстилку из мха - отдохнуть немного, вернуться домой и сварить грибной супчик... А можно еще в горы пойти. Там у меня есть одна площадочка, откуда видно далеко-далеко... Потом позагорать можно, в море искупаться, замки из песка построить... Так что, останешься?
- Послушай, - тихо заговорил сфинкс, - ты что-нибудь слышишь?
Я прислушалась. Птицы замолкли, через открытое окно доносился шум прибоя, да легкий ветерок перебирал листья деревьев. Потом я услышала...
- Нет, - сказала я, - нет, я не вернусь. Ты пришел не один, да? Зачем ты привел того, другого?
- Послушай, - снова сказал сфинкс. - Все очень хорошо, у тебя замечательный мир, но послушай меня. Настанет время, когда тебе здесь осточертеет. Осточертеет настолько, что ты возненавидишь и земляничную поляну, и грибной лес, и даже эту качалку с пледом. Тебе захочется туда, назад, пусть даже там нет всего этого - того, о чем ты мечтала, что так бережно создавала долгое время. Понимаешь? Ты захочешь сбежать из своего Эдема...
За дверью послышался шум. Потом возник голос - не забытый, не выкинутый из памяти...
- Перестань, - прошептала я - не то голосу, не то сфинксу, а, может быть, им обоим.
- Ты захочешь сбежать отсюда. Ты полезешь в горы, ломая ногти и обдирая руки и ноги в кровь. Да, ты достигнешь вершины, не переставая ругать себя за то, что создала горы такими крутыми и высокими. И что же ты увидишь там, за горами? Другие горы. Ты окружила свой мир несколькими цепями гор.
- Лес, - прошептала я.
- Лес, - кивнул сфинкс. - Но ТВОЙ лес - он ведь не бесконечен. Рано или поздно он кончится, и кто знает, что будет за ним. Может быть, огромная безводная пустыня. А, может быть, другой лес, дремучий и непроходимый. И он не будет тебе помогать, напротив - он станет кидать тебе под ноги бревна и ветки, цепляться за платье колючками, стегать крапивой... Нет, и море тебе тоже не поможет. Тот парусник, что виден на горизонте - это всего лишь мираж. Ты не доплывешь до него, не сможешь. Вот так-то.
- Это неправда...
- Я не требую, чтобы ты вернулась, решай сама. Но - я открыл проход ненадолго. Он ждет тебя, зовет тебя, подумай...
Сфинкс мягко подтолкнул меня к двери. Заныло сердце. Я в последний раз оглядела дом и открыла дверь.
* * *
Маленькая фигурка сфинкса стояла на прикроватной тумбочке. Больничная палата, рядом, на моей кровати - кто-то в белом халате, маске и шапочке. Вы - доктор? Скажите, доктор, вы не знаете, кто звал меня вот только что? Нет-нет, я точно слышала, кто-то звал. Я ему нужна зачем-то. Вот и хотела спросить - кому и зачем. Он говорил, что я должна быть рядом, и что он...
Если вы случайно встретите его, доктор, скажите ему, что и он мне зачем-то нужен. Только я забыла, зачем...
Где я была? Не помню. Да, наверное, мне там было хорошо.
Там была книга... Я запомнила одну фразу: «Но если один из нас должен уйти первым, пусть это буду я... ибо он силен, а я слаба, и я не так необходима ему, как он мне...». Вы не знаете, доктор, про что это?
Автор: НАТАЛЬЯ ГОЛОВАНОВА.
Адрес в интернете: http://nata-golovanova.livejournal.com/.
@настроение: наилучшее
А он уже дома, но не в Москве... А там тепло и жарко и море рядом... И я ужастно без него скучаю...
Да, вот и прошел еще один трудный день. Даже не могу сосчитать сколько я сегодня сыграла ролей, как все же это тяжело. Столько всего и сразу. Меня только каждый раз нравится позиции нашего руководства,- каждый день новые правила, новая система работы и отношений. 
Настоение галяк.
